Зоркий Серафим. Корреспондент «АиФ» побывал на борту самолета-разведчика

Охота на самолёта

— Блин! — вырвалось у меня, когда я увидел то, что этот самолёт взгромоздил себе на спину.

— Это на сковородке — блин, — обиделся подполковник Владимир ­Касаткин. — А у самолёта дальнего радиолокационного обнаружения и управления А-50 — обтекатель антенны РЛС кругового обзора.

— Летать не мешает?

— Наоборот, помогает — в полёте работает как дополнительное крыло. Диаметр — 10,8 метра, площадь, стало быть, под 35 квадратов. У многих квартира меньше…

Именно благодаря такому обилию несущих поверхностей А-50 здесь называют «шестикрылым серафимом». «Здесь» — это на аэродроме Иваново-Северный, где базируется единственная в России воинская часть, вооружённая летающими радарами.

А подполковник Касаткин отвечает в ней за самое главное — боевое применение.

А-50 создан на базе старого доброго транспортника Ил-76. Вход в огромный самолёт — по несерьёзной в сравнении с его размерами стремянке с правой стороны фюзеляжа. Пока лётный экипаж прогревает двигатели, свои места занимают 10 человек кабинного экипажа — те самые спецы, ради работы которых самолёт сейчас поднимется в воздух. Каждый сидит перед круглым телевизором, по экрану которого, как заведённый, бегает зелёный лучик. По-умному эта штука называется индикатором кругового обзора. Настоящая работа начинается только на высоте 10 километров. На краю экрана одного из операторов РЛС появляется зеленоватая отметка наподобие компьютерного курсора, рядом — строчки каких-то цифр. Непосвящённому они ни о чём не говорят, но экипаж сразу понимает: это чужой самолёт, на который надо навести свой истребитель. А вот и свой истребитель появился на другой стороне экрана. Воздух внутри А-50 сгущается от охотничьего азарта. Даром что и добыча, и преследователь часом ранее взлетели с одного аэродрома.

Задом об колесо

В советские времена успели построить около 30 А-50. Десяток сейчас базируется в Иванове, на трёх самолётах только что здорово модернизировали радиоэлектронику. Если старые «серафимы» видели крупную воздушную цель за 400 км, то новые А-50У — за 600. Нынче эти самолёты востребованы как никогда, их экипажи налётывают в год по 200 часов — почти вдвое больше, чем в среднем по ВВС. Если там, где нет наших наземных радаров (например, над нейтральными водами), работает российская авиация, обязательно вызывают «шестикрылого». Задачи от руководства сыплются постоянно. Ведь каждый А-50 таскает этот радар с собой, как черепаха панцирь.

— В январе с дальней авиацией летали на Дальний Восток к самой Японии, — продолжает Касаткин. — До этого работали над Баренцевым морем и Балтикой. А в начале февраля летали над Чёрным морем. Видели, например, американские боевые корабли, только что прошедшие через Босфор и Дарданеллы.

— Иностранные истребители над нейтральными водами не досаждают?

— По-разному. Один подойдёт на 300 метров, выполнит учебную атаку — и домой. А другой зачем-то лезет вплотную, «крыло сосёт», как говорят в авиации…

Договорить мы не успели. Шасси уже скребли посадочную полосу: полёт закончился. Впрочем, это ещё не конец истории. На бетонке четверо лётчиков схватили меня за руки, за ноги и трижды ударили задницей о переднее шасси. Есть у них такая милая традиция посвящения в члены экипажа. Я долго думал: почему именно задницей? А потом понял! А-50 без дозаправки может висеть в воздухе по 6 часов, и всё это время экипаж проводит пристёгнутым к креслу. Как бы интенсивно ни работали лётчики головой и руками, этот орган всё равно страдает сильнее.